Геннадий Горин против архивов

1923 год. Компании Кодак и Пате одновременно выпускают на рынок камеры, предназначенные исключительно для нужд кинолюбителей. Если мы принимаем это событие за точку отсчёта, то 2023 год для любительского кино — юбилейный. Единственно верной даты всё равно не существует. Просто потому, что для больших институций, журналов, фестивалей и академии такого праздника нет ни в этом, ни в каком-либо другом году.

Существуя на периферии, любительское кино часто ускользает от внимания зрителей, критиков, теоретиков и киноведов. Это кино, которое зачастую не так просто найти, которое неизвестно кем сделано, непонятно для кого снято и которое имеет все шансы не сохраниться для потомков. И вместе с тем быть любителем значит находиться с кино в совершенно особенных отношениях.

Чтобы пояснить, что это за отношения, я сделаю шаг назад и задам вопрос, который волнует меня давно: хочет ли кино, чтобы его смотрели? Немногие задумывается о том, что пленка начинает повреждаться уже в первые секунды просмотра. Первые фильмы ветшали при каждой новой демонстрации, постепенно превращаясь в руины. Не хочет ли кино таким образом поскорее скрыться от посторонних глаз?

И тем не менее, несмотря на эту поражающую материальную хрупкость, самым надежным и долговечным способом хранения фильмов до сих пор считается их перевод на пленку. За без малого 130 лет существования кино не было изобретено ничего более надёжного. А если речь идёт о старых копиях, то для их сохранности приходится ещё и отказывать себе в удовольствии их смотреть.

Кино вообще с особым упорством сопротивляется архивации: разлагается, распадается, горит, глитчует, стирается.

Я бы даже сказала, что и смотрим мы фильмы в режиме забывания: мы как бы интуитивно удерживаем в голове предыдущий кадр, но уже оказываемся поглощены следующим.

Есть ли вообще такие люди, которые способны пересмотреть увиденные ими фильмы в своей голове, просто по памяти? (Пожалуйста откликнитесь, если вы есть!!) Ведь невозможно запомнить фильм досконально, во всех мельчайших подробностях. Или наоборот, можно помнить только мельчайшие подробности, которые мучительно не собираются в целое.

Кино как будто вообще не хочет существовать материально. Оно само себя хочет менять, перемонтировать, мутировать, распадаться. Мы воспринимаем движение кино как линейное, но кажется само оно существует в иной логике. Кино не начинается, и не заканчивается. Оно меня касается, происходит со мной, ошарашивает меня, охватывает и захватывает.

...единственная цель, которую они на самом деле преследуют – это быть в кино, длить его как можно дольше.

Пока киноведы копаются в архивах, им оказывается доступен только призрак кино, его распадающаяся плоть, его зыбкий и ускользающий образ в памяти. Гена ближе к кино чем вся академия вместе взятая, потому что Гена в нем живет. Если кино и не хочет, чтобы его смотрели, то сами мы очень хотим (в) кино.

Гена против архивов, и вам хочется посоветовать поменьше им доверять.